Исламские новости

14 Мая 2013

Ректор Исламского университета: На хорошо подготовленных имамов сегодня спрос огромен

Ректор Российского Исламского университета в Казани Мухаметшин Рафик Мухаметшович любезно согласился ответить на несколько вопросов корреспондента журнала "Мусульманка".

Речь шла о современной женщине, об образовании, получаемом в Исламском университете, и о проблеме ношения мусульманских платков в школах.

— Рафик Мухаметшович, каков для вас идеальный образ современной мусульманки?

— Для меня идеальная мусульманка — это женщина в семье, женщина мать и жена. Потому что семья — это самый главный оплот воспитания духовности. Наши дети сегодня учатся в светской школе, где очень мало знаний о религии, а если они есть, то нет никакой уверенности в том, что они достоверны. Тем более, что сейчас ввели новый предмет "Основы религиозных культур", и в разных школах он преподается по-разному. И где-то отношение к исламу может преподноситься в негативном ключе. Поэтому мы возлагаем очень большую надежду на семью.

— То есть женщина не должна работать?

— Я бы конечно с удовольствием сказал, что женщины не должны работать, но мы видим, что уровень жизни в России нельзя назвать высоким. Далеко не все мужчины сегодня способны самостоятельно содержать семью. Поэтому в идеале женщина не должна работать, а в жизни получается, что многие женщины работают.

В принципе, это в определенной степени снимает какие-то проблемы, потому что женщина, когда она только сидит дома, может стать ограниченной, «зашоренной», что называется. У работающей женщины такой опасности нет.

— Вы возглавляете один из крупнейших исламских вузов страны. Как вы оцениваете, насколько современная мусульманская молодежь стремится к получению такого образования? Достаточна ли мотивация на религиозную учебу у молодых людей, и как ее повысить?

— Вы правы, в религиозном образовании мотивация играет большую роль. И, прежде всего, у родителей возникает вопрос, куда пойдет работать их ребенок после окончания Исламского Университета, найдет ли он достойную работу, сможет ли содержать семью на свой заработок. Поэтому мотивация должна быть также и у родителей, и конечно, у самого молодого человека. Как правило, их приводит к нам стремление служить людям, своей религии.

Чтобы повысить мотивацию, необходимо создать условия для работы выпускников-специалистов в обществе. Этот вопрос остается открытым, потому что сегодня общество не готово принимать таких специалистов, как бы ни был высок уровень полученных ими знаний.

Даже в Татарстане, где 1300 мечетей, около 850 из них нуждаются в подготовленных имамах. То есть там сейчас есть имамы, но это пожилые люди, не имеющие никакого религиозного образования. С этой точки зрения общество нуждается в имамах. Мечетей построили достаточно, но общество еще не готово брать на себя ответственность по содержанию имамов.

Есть понятие общины, «махалля», такого мусульманского мини-сообщества, которое готово решать проблемы своих членов, содержать мечети, оплачивать службу имамов. Таких общин еще очень мало.

Сегодня есть интересный опыт в Чувашии. Там в ряде деревень и городов пытаются создавать такие «махалля». Ведь на государство мы рассчитывать не можем, поскольку оно у нас светское, и на себя эти функции брать не должно. Иначе это было бы нарушением принципа невмешательства.

С другой стороны, надо сказать, что подготовленный и образованный имам сегодня очень востребован. Если он учился хорошо в нашем Университете, и владеет татарским языком, то спрос на таких выпускников огромен.

Приглашают из крупных общин, и из сельских. Но если в города имамами едут охотно, то в сельские общины трудно найти желающих и готовых там работать людей. Как и десятки лет назад, там работают «бабаи», и ситуация практически не меняется.

— Так все-таки, может выпускник вашего Университета, получивший место имама в мечети, прокормить семью?

— Городские мечети способны платить достойную зарплату своим имамам, тем более, если это знающие эрудированные специалисты.

В Казани 55 мечетей, и в каждой из них по 2,3,4 имама. И везде они способны себя содержать, платить коммунальные услуги, и так далее. В городе есть с кем работать, и среди кого работать, и все зависит только от того, как имам организует работу. А вот на селе с этим проблемы.

— Вы много общаетесь с различными людьми, представителями власти и чиновниками на федеральном уровне. Насколько, по вашим оценкам, высок уровень исламофобии в современном российском обществе, и в том числе, на уровне власти?

— Исламофобия, конечно, присутствует в современном обществе, хотя в конфессиональной политике государства я таких проявлений не вижу. На уровне властей есть понимание, что мусульмане в России живут издревле, и это часть коренного населения страны. Конечно, есть проявления неприязни к мусульманам как у отдельных чиновников, так и среди простых людей.

Примером тому является запрет на строительство мечетей в некоторых городах. В частности, в Москве имеют место попытки повлиять на общественное мнение, убедить в том, что мечеть, дескать, будет мешать полноценной жизни в данном микрорайоне. Но это, скорее, проявления бытового шовинизма, нежели исламофобии.

Просто люди видят по телевизору, что происходит в дни мусульманских праздников, когда на молитву собираются тысячи людей, и дорожное движение практически прерывается. Люди проецируют это на свой район, и думают, что так будет и у них.

— А как вы относитесь к такому проявлению исламофобии, как запрет на ношение хиджабов в школах Ставрополья?

— Ну, здесь имеет место не исламофобия, а попытка неправильно трактовать элемент светскости в школах. Двадцать лет проблемы с платками в России не было. Нам не известен ни один пример, когда из-за платков произошел какой-либо раскол.

В данном случае происходит нечто непонятное с точки зрения логики. В школы вводится элемент религии в виде уроков «Основы религиозной культуры», и разрешается делить класс на группы по конфессиональному признаку. И хотя утверждается, что это культурология, все же можно говорить о том, что религия в школу начала проникать. И здесь возникает проблема хиджабов.

С одной стороны, в школе есть элемент религии, а в другой стороны делается попытка запрета так называемого «хиджаба».

Как называть головной платок — это еще вопрос. Потому что изначально «хиджаб» — это некое покрывало, скрывающее тело женщины от взоров посторонних, от дурного, и так далее. То есть это гораздо более широкое понятие, чем просто головной платок.

Однако как бы хиджаб не понимали, проблема не снимается. В случае со Ставропольем настораживает то, что, несмотря на то, что устав одежды принимает каждая школа самостоятельно, предлагается ввести такое требование, чтобы в школу все приходили без головного убора, без платка.

А как вы представляете себе девушку-мусульманку, которая должна снять платок? Мне кажется, на уровне чиновников это понимание быть должно. В Татарстане этот вопрос тоже обсуждается.

И здесь важно понимать, что от решения будут зависеть не только ученицы, но и учительницы. Если девочке до совершеннолетия покрывать голову не обязательно, то взрослая мусульманка это делать обязана по шариату.

По сути, эта проблема способна довести общество до раскола. Например, в Европе, с ее доведенными до абсурда демократическими принципами, однополыми браками, проблема хиджаба не настолько ключевая. Тем более, что ислам там привнесенный элемент. Но здесь, в России, где мусульмане жили веками, запрет на ношение платков мусульманкам — это прямое ущемление их прав.

В конце концов, платок можно трактовать не только как религиозный атрибут. Ведь платок может одеть любая женщина, в том числе и атеистка.

— В наше время Русская православная церковь активно ведет просветительскую работу в школах и учебных заведениях. Как мусульмане могли бы присоединиться к этому процессу? Известно ли вам о каких-либо добровольческих объединениях, или может быть имамы выезжают в школы с лекциями об исламе?

— Нет, в школы религиозных деятелей не особо пускают. Может быть, это и не так необходимо. Если сегодня к детям придет с лекцией священник, завтра мулла, послезавтра буддист, у ребенка может возникнуть просто каша в голове. Поэтому необходимо больше развивать систему воскресных школ, чтобы дети больше ходили в специализированные религиозные школы. В Татарстане сегодня уже более тысячи воскресных мусульманских школ. Только в Нижнекамской мечети на занятия ходят более 800 человек — детей и взрослых. Именно такие школы нам нужно развивать и расширять. Потому что в светской школе необходимо каждую минуту думать, а не нарушаем ли мы принцип светскости, и так далее.

В любом случае, в общеобразовательной школе формирование у ребенка исламских мировоззренческих установок невозможно. А в воскресной школе люди пришли добровольно, слушают, и с ними можно спокойно работать.

Мухаметшин Рафик Мухаметшевич — ректор Российского исламского университета, российский ученый-историк, доктор политических наук, член-корреспондент Академии наук Республики Татарстан, профессор.

Интервью брала Гульнара Мухамедова,

специально для журнала "Мусульманка"