Исламские новости

Учитель русского языка и литературы Зайнап Максудова – мостик от научных кругов к мусульманам 24 Ноября 2014

Учитель русского языка и литературы Зайнап Максудова – мостик от научных кругов к мусульманам














История ислама в Советском Союзе по-прежнему во многом доминируется русскоязычными голосами из административных архивов. Практически все, что мы сегодня знаем о развитии исламских общин в этот период, связано с отношениями между исламом и государством. В то время как индивидуальный опыт переживания ислама в Советском Союзе и собственно исламские голоса из мечетей и вне их стен все еще слабо известны и изучены.

УЧИТЕЛЬ РУССКОГО ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ – МОСТИК ОТ НАУЧНЫХ КРУГОВ К МУСУЛЬМАНАМ

В этой связи привлекает интерес жизненная история одной обычной учительницы средней школы – история татарского филолога Зайнап Максудовой. Будучи преподавателем русского языка и литературы, Максудова посвятила всю свою жизнь собиранию исламской литературы.

За всеми ее идеями и действиями стояла грандиозный замысел – реконструировать интеллектуальную генеалогию исламской науки Поволжья через составление карточного каталога арабографических книг, когда-либо циркулировавших в регионе за последнюю тысячу лет. И замысел этот ей удался! Каталог был составлен и хранится в Национальном музее Республике Татарстан. Такого рода проект уникален по своей сути.

Подобный проект в 30-е годы по сути был невозможен. Ситуация, когда заниматься исламской литературой было смерти подобно, Зайнап Максудова начала собирать и восстанавливать свою библиотеку. Сегодня ученые описывают Максудову как переходный этап – мостик – от научных кругов к мусульманам.

Для чего и как в сложных идеологических условиях советского времени скромный учитель русского языка Зайнап Максудова занималась составлением внушительной библиографии исламской литературы, бытовавшей среди татар на протяжении тысячи лет? Как образование Максудовой отразилось на задачах и методологии ее проекта? Как идея составления исламской библиографии была связана с идеей единства татарской нации? Что послужило моделью для проекта Максудовой, не имеющего прецедентов в других республиках Советского Союза? Ориентировалась ли Максудова на дореволюционные татарские био-библиографические словари или же мы имеем дело с чисто академическим проектом, подобном "Истории арабской литературы" Карла Брокельманна (1898-1902)?

СУДЬБА МАКСУДОВОЙ – ПРЕКРАСНЫЙ ПРИМЕР СЛОЖНОГО ХАРАКТЕРА ТАТАРСКОЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ИСТОРИИ ДВАДЦАТОГО ВЕКА  

Зайнап Габделжалил кызы бинте Габделманнан бине Максуд бине Ибрахим бине Менгли-Бай бине Туйкуч ал-Болгари, уроженка деревни Уразай Вятской губернии, представительница многовековой династии татарских имамов и ‘улама, была выпускницей модернистского медресе Иж-Буби, в котором она прекрасно выучила арабский и русский языки.

Уже в ранние советские годы Максудова стала известна как пропагандист русского языка и культуры среди татар – что можно видимо интерпретировать как ее попытку сохраниться и интегрироваться в советском обществе. В 1920 годы к этому добавилось светское востоковедное образование, полученное ею в Среднеазиатском государственном университете (Ташкент) при знаменитых ученых Александре Шмидте и Александре Семенове.

Полученные знания позволили ей встать на границе нескольких миров: исламского традиционализма с его тягой к древней литературе, модерна с русским языком, музыкой и театральными постановками, а также академической востоковедной сферой Советского Союза, трансформировавшей богословские сочинения в работы прогрессивно мыслящих татарских просветителей.

Проработав всю жизнь школьным учителем русского языка в Казани, Зайнап Максудова посвящает всю себя древней татарской литературе лишь после выхода на пенсию в 1957 году. Начавшийся процесс десталинизации позволил Максудовой активно включиться в процесс реабилитации татарского исламского наследия: татарская интеллигенция теперь во весь голос заговорила о богатстве и прогрессивности татарской интеллектуальной традиции, ничем не уступающей русскому народу.

Нам повезло с источниками: частная библиотека рукописей Зайнап Максудовой сохранилась практически полностью и хранится в Национальном музее Республики Татарстан. Согласно фихристу библиотека Максудовой включала 258 наименований рукописей на арабском, татарском и персидском языках, охватывавших 15 – середину 20 вв.

ПЕРЕД НАМИ – ОДНА ИЗ РЕДКИХ КОЛЛЕКЦИЙ ИСЛАМСКИХ КНИГ, СФОРМИРОВАВШИХСЯ В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД

На основе дотошного изучения собственной коллекции рукописей, а также археографических поездок, изысканий в Институте языка и литературы и в Казанском университете Зайнап Максудова составила картотеку исламской литературы татар Урало-Поволжья. Переписка Максудовой вместе с ее дневниками охватывает несколько десятков лет.

Сохранившаяся библиотека восточных рукописей интересна для нескольких уровней понимания исламской книжной культуры. Прежде всего, это яркий пример частных усилий по сбору древних книг в советском Татарстане. Судя по всему, перед нами – одна из редких коллекций исламских книг, сформировавшаяся в советский период и полностью переданная в государственный архив после смерти владельца. В данном случае, исследователь имеет возможность работать с практически "археологизированным" архивом, т.е. не подвергшимся внешнему вмешательству и полно отражающим интересы и задачи, которые перед собой ставила сама коллекционер. Подобного рода библиотеки – большая редкость для Татарстана.

Во-вторых, библиотека Максудовой дает нам некоторое представление о том, как выглядели частные библиотеки мусульманских ученых Поволжья в 19 веке. Иными словами, на основе библиотеки Максудовой мы можем судить об отдельных частных коллекциях, сформировавшихся до 1917 года и позднее частично попавших в руки Максудовой. Очень много рукописей-автографов ее отца Габделжамиля и деда Максуда, учившихся и преподававших в медресе Вятской губернии в конце 18-19 века. По владельческим печатям мы узнаем о книгах из библиотек ученых, которые чаще всего не известны даже по био-библиографическим словарям Ризы Фахретдина, Рамзи и Марджани.

МАКСУДОВА – ЧАСТЬ ШИРОКОЙ СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ

Стоит отметить, что Максудова не боялась держать у себя дома книги репрессированных имамов и не стирала их автографы. Так, книга Мир Саййид Шариф по логике принадлежала ранее шайху накшбандийа Ахмад-Сафа б. Фатхулла аз-Задори, расстрелянному в 1930 году.

Наконец, в-третьих, собрание Максудовой содержит целый ряд ценнейших и иногда уникальных произведений местного и среднеазиатского производства по самым разным областям знания (история, агиография, поэзия).

954446_705075389511675_411627333_n (534x460).jpg

Скорее всего, Максудова не действовала в вакууме, она была частью широкой социальной сети и участвовала в контактах между религиозными кругами и советской интеллигенцией. Характер этих связей и многообразие ролей, приписываемых различным акторам, чрезвычайно интересны, поскольку они помогают понять социальные процессы в Поволжье после Великой Отечественной Войны.

КАКИМ ОБРАЗОМ ИСЛАМСКИЕ ТЕКСТЫ И ДИСКУССИИ ОБ ИСЛАМСКОМ БОГОСЛОВИИ ОКАЗАЛИСЬ В ПУБЛИЧНОМ ПРОСТРАНСТВЕ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ?

Чтобы понять замыслы Максудовой, необходимо узнать, какую нишу она занимала среди религиозных и светских татарских ученых, интересовавшихся письменной культурой в 1950-80 годы.

Не существовало общего института, где все эксперты могли общаться, но отношения на неформальном уровне были явно очень активными (через прочные или слабые связи), стимулировали общие интересы в изучении исламского наследия.

Вопрос в том, каким образом исламские тексты и вообще дискуссии об исламском богословии вновь оказались в публичном пространстве в Советском Союзе. Как можно было говорить о фикхе, об исламском образовании, о каких-то религиозных проблемах в атеистическом обществе? Дело в том, что хрущевская оттепель породила социальное движение за реабилитацию исламского наследия светских национальных дискурсах.

Зайнап Максудова конечно не была религиозным деятелем, но она была очень внимательна к исламскому письменному наследию Урало-Поволжья и ее связи с религиозной традицией носили также личный, интимный, семейный характер. Ее дальние предки были из числа знати Казанского ханства, а близкие родственники по отцовской и материнской линии – были исламскими учеными и служили в мечетях. Об этом можно узнать из многочисленных записей и комментариев, оставленных Максудовой на полях рукописей. Она использовала родственные и дружеские связи для того, чтобы собрать источники, касающиеся ее семьи, а также истории мусульманских ученых региона. Фактически Максудова была одной из первых, кто стал формировать пантеон выдающихся татарских интеллектуалов, чьи имена использовались в публичном дискурсе для укрепления национальных позиций. Так же как ее единомышленники в университете и в мечети Марджани, Зайнап была патриотом своего народа и ее проекты носили яркий национальный характер, в большинстве своем публиковались на татарском языке.

Архив Максудовой дает нам возможность сравнительного анализа феномена секуляризации исламского наследия в Средней Азии, на Кавказе и в Поволжье с середины 1950х годов. Тем более, что Максудова была в тесном контакте с учеными со схожими идеями и интересами, о чем свидетельствует, например, запись домашнего адреса основателя дагестанской школы арабистики Магомед-Саида Саидова, вернувшего обсуждение арабской литературы Дагестана в публичное академическое пространство.

РЕПРЕССИИ НЕ БЫЛИ АТОМНОЙ БОМБОЙ – МАСШТАБЫ ТРАГЕДИИ, ПРОИЗОШЕДШЕЙ С ТАТАРСКИМ НАРОДОМ, ПРЕУВЕЛИЧЕНЫ

Принято считать, что именно в Поволжье последствия советской антирелигиозной политики были катастрофическими, особенно если сравнивать с традиционно восхваляемым периодом мусульманского возрождения среди татар в 19 - начале 20 века.

Но такой подход, оторванный от источниковедческих реалий, опасен недооценкой, неверной интерпретацией или просто умалчиванием специфической динамики сохранения и передачи исламского знания в советских условиях, особенно после 1953 года. Принято считать, что советская атака на ислам привела к маргинализации и даже исчезновению мусульманской книжной традиции. Исследование частных архивов и людских судеб позволяют полагать, что масштабы трагедии, несомненно произошедшей с татарским народом в 1930 годы, все же несколько преувеличены. Репрессии не были атомной бомбой. Академическая исламская традиция вполне продолжала артикулироваться в период между 1950 и ранними 1990, но она находила новые пути своего выражения, отличные от институциональных стратегий, принятых в дореволюционный период, приспосабливаясь и сращиваясь с советской действительностью и системой координат.

Конечно, после периода репрессий мы уже не знаем больших богословских произведений, написанных в Поволжье, но татарские интеллектуалы в мечетях продолжали трудиться, используя малые жанры: еженедельные пятничные проповеди, записки о путешествиях, стихи и личные дневники. Ученые из светских кругов предпочитали экспедиции, монографии, статьи и составление библиографии.

Заслуга Зайнап Максудовой и ее современников как раз в том, что они сумели найти инструменты и практики для реинтерпретации или даже сокрытия высокой исламской культуры среди татар.

АЛЬФРИД БУСТАНОВ,

Профессор компании ТАИФ по истории исламских народов в составе России, доктор Ph.D.

Исламский портал 


Возврат к списку