Исламские новости

Новые пролетарии Ближнего Востока: неимущие среднего класса 19 Сентября 2011

Новые пролетарии Ближнего Востока: неимущие среднего класса

Профессор Асеф Баят утверждает, что неимущие среднего класса являются новыми пролетариями Ближнего Востока и Мухаммад Буазизи, который, совершив акт самосожжения, вдохновил революцию в Тунисе, является их типичным представителем. Предлагаем вам интервью с профессором о волне арабских революций, ее классовом составе и пост-исламизме.

Профессор Баят, если Вы не возражаете, давайте начнем с горячей темы. Вы только что вернулись из Туниса и Египта. Не поделитесь ли Вы с нами своими наблюдениями о нынешнем положении там? Какая эволюция происходит, по Вашему мнению, с арабскими революциями?

И сейчас ощущается, что в обеих странах народ совершил действительно значимую победу – ему удалось свергнуть диктаторов, которые десятилетиями держали власть в своих руках. Вместе с этим наблюдается и некоторая напряженность, связанная с тем, что будущее стран в значительной мере неопределенно. Да, старые диктаторы ушли, но режим не претерпел полное изменение. В обеих странах революционеры не обрели власть.

Прежние структуры власти в той или иной форме так и продолжают существовать, люди из прежних органов безопасности, СМИ и приверженцы старого режима, сменив обличье, снова выходят на сцену. Конечно, ожидается, что после принятия новых Конституций, проведения парламентских и президентских выборов, т.е. примерно в течение года ситуация изменится. Но как мне показалось, революционные кадры осознают ненормальность положения.

Революционеры, практически находящиеся в оппозиции, также осознают, что для совершения разумных изменений следует продолжать оказывать давление на находящихся сейчас у власти лиц. Конечно, если обращать внимание на положительную сторону дела, самым большим обретением революций стала свобода. Люди могут говорить на запретные раньше темы, писать, создавать организации и выказывать протест. Хотя протестующих и продолжают сажать в тюрьму! Но сейчас народ вследствие ослабления диктата и надзора со стороны органов безопасности в значительной степени вздохнул свободно.

Естественно, следует также отметить: в Египте и Тунисе политическая культура достаточно различна. Мне показалось, что в Египте революция породила больше страсти и воодушевления. В противоположность этому, я наблюдал, что в Тунисе политическая ситуация очистилась так, что это можно назвать сюрпризом. Я не могут сказать, что, наблюдая столицу и окрестности, видел ту же энергию и предприимчивость. Даже, глядя на заголовки в газетах, становится понятно, что в Каире нет воздуха. Если принимать телевизионные программы в качестве показателя, я могу утверждать, что эти программы тусклые, лишены духа. Наследие полицейского государства Бен Али породило достаточно пассивный «политический класс», и хотя сейчас создано 100 новых политических партий, особых изменений не видно.

Я хочу обратиться к причинам восстаний, лежащим в прошлом. По моему мнению, Ваши работы последних лет в какой-то мере предсказывают события Ближнего Востока и Северной Африки. Что Вы скажите об общественной динамике восстаний, охвативших арабский мир?

Если говорить в целом, я думаю, что эти восстания стали результатом некоторых важных структурных изменений, произошедших в ближневосточных обществах в последние 30 лет. Но особое влияние оказали изменения последнего десятилетия. Хотя общество все более и более урбанизировалось, становилось более грамотным, молодым и подверженным глобализации, политические системы продолжали оставаться в той же мере авторитарными и деспотическими.

Назревала необходимость разрешить это противоречие. Учреждения образования, в частности университеты, в значительной степени способствовали увеличению образованного слоя. В то же время, как результат ускорения процесса становления неолиберальной экономики углубилась разница между классами. Все эти причины привели к тому, что наряду с рабочим классом, широкие слои образованного среднего класса оказались безработными, обнищали, потерялись свой статус и уверенность в себе. Таким образом, эти структурные изменения породили политических актеров, которые стали задаваться вопросом о праве существования авторитарных режимов.

Но и при этом, если бы не возникло новое демократическое политическое видение, революции с большой долей вероятности не произошли бы. После событий 11 сентября исламисты, определяющие политику в 80-е и 90-е годы, шаг за шагом стали отступать, что помогло родиться новому политическому видению. Когда и националисты (так как ни в чем особо не преуспели), и исламисты (так как были антидемократичными, лишенными толерантности и проводили политику отчуждения) оказались в кризисе, доминирующими стали пост-идеологические и прагматические настроения, основанные на требовании демократии и гражданских прав. Когда представилась и благоприятная возможность, эти актеры со своим новым видением вышли на сцену.

В своей статье «Новые арабские улицы» и в более ранних книгах Вы называете этих социальных актеров: «неимущие среднего класса». И Вы пишете: «неимущие среднего класса являются новыми пролетариями Ближнего Востока и Мухаммад Буазизи, который, пожертвовав своей жизнью, поднял весь Тунис, является типичным представителем этих ‘неимущих среднего класса’». Не расскажите ли нам, что Вы имеет в виду под этими выражениями?

Одно время, т.е. в период с 60-х по 80-е годы средний класс (люди, имеющие высшее образование, «белые воротнички», ведущие средний образ жизни) пользовался благами пост-колониального государства. Именно он виделся в качестве «строителя» нового порядка. Это положение было результатом существования социализма, который обеспечивал бесплатное образование и распределение благ, и воплощения в жизнь теории благоденствия. Кроме того с середины 70-х годов, когда цены на нефть стали расти, некоторые стали получать значительную прибыль. Многие представители этого среднего класса работали в качестве профессионалов, технократов, чиновников. Т.е. в престижных областях.

Но когда государство благоденствия столкнулось с кризисом, а обособление личности в обществе стало расти, начались изменения. Этот средний класс начал работать на низкооплачиваемых и лишенных статуса работах, сохраняя при этом уверенность в своей работе при помощи уважения, которым пользовался, и побочных заработков. Но в конце 90-х годов, когда начала воплощаться в жизнь политика неолиберализма, обеспечивающие уверенность факторы стали исчезать, а пропасть между богатыми и бедными стала расти.

Если положение тех, кто работал в сфере высоких технологий, развлечения и экспорта-импорта, т.е. групп, связанных с наиболее глобализированными секторами экономики, улучшилось, получившие образование в сфере торговли, права и социальных наук и работающие в этих сферах оказались брошены в ненадежные экономические условия и подвержены маргинализации. Во время своей последней поездки в Тунис историк, которого я встретил в столице страны, поведал мне, что девять лет был безработным и только два года назад нашел работу!

По-моему, этот средний класс, с одной стороны, продолжает пролетаризироваться, с другой – у него растет сознание того, что он нищает, не получает того, что заслуживает. Это потенциально политизирует его. И что интересно, этот феномен не ограничивается только Ближним Востоком. Сходные процессы сейчас можно наблюдать в Греции, Испании, Португалии и Англии. Как сообщают газеты, прежние власть предержащие в Англии в результате финансового кризиса потеряли свои дома и присоединились, таким образом, к армии бездомных. Я думаю, что следовало бы более глубоко исследовать эту тему. Следовало бы узнать, временным или постоянным будет явление «неимущих среднего класса». По моим наблюдениям, этот класс существует уже с 80-х годов и не похоже, что он исчезнет в ближайшее время. Это заставляет меня вспомнить введенное Марксом понятие «резервной армии рабочии силы», которая, как думается, должна быть временным явлением, но фактически является постоянным.

Еще несколько понятий из использованных Вами в Ваших трудах, обрели свою область применения. Я бы хотел остановиться на понятии «локализации нестабильности», которое в свете последних событий стало более конкретизированным. Что Вы имеет в виду под этим выражением?

В своей книге «Life as Politics» («Жизнь как политика») я попытался доказать, что революции связаны не только со временем, но и с местом. Другими словами, да, следует пытаться узнать по каким причинам и когда осуществляются революции, но важно и задаться вопросом, где они осуществляются. В городе или в сельской местности происходят революции? Да, революции, в значительной мере, это явление городское, в них выражаются чаяния, потребности и возможности городского населения. Но я здесь хочу подчеркнуть, что широкомасштабные коллективные восстания породили не имеющую подобия «политику улиц» революций.

Причиной этого является не только то, что в результате демонстрации людьми себя как массы на улицах и площадях общественный порядок и равновесие государства в общественной сфере перестали существовать. В то же время, собравшись в одном месте восставшие начинают осознавать себя имеющими общие интересы, коллективной силой. Все вместе скандируя лозунг «Аль-ша’б йурид асгат низам» («Народ хочет свергнуть режим») они могут слышать свой голос. И поэтому выступления на таких площадях, как Тахрир, придают протестующим огромную физическую силу. Символическое значение таких мест еще более увеличивается, когда их захват становится выражением самого восстания.

В своих работах Вы говорите о наступлении эры «пост-исламистких революций». Не расскажите ли об этом подробнее?

Да, я утверждаю, что недавние революции носят характер пост-исламистских. С 80-х и 90-х годах по настоящее время в арабском мире (и в исламском мире в целом) ведущая роль в политике принадлежала националистам и исламистам. Сейчас же наметились изменения. В этих революциях мы не наблюдаем религиозных лозунгов. Вместо того, чтобы требовать строительства исламского государства, восставшие сосредоточились на темах демократии, социальной справедливости и человеческого достоинства.

Например, хотя сейчас в Египте саляфиты объявляют демократию харамом или требуют в качестве основополагающего принципа утвердить шариат, большинство народа предпочитают цивилизованное демократическое государство на основе религиозного общества. По-моему, все это проявления пост-исламизма. Действительно, даже религиозные лидеры показывают сейчас турецкую Партию справедливости и развития в качестве предпочтительной модели. Это показывает, что модель теократического контролирующего государства типа Ирана переживает серьезный кризис.

Но здесь следует добавить и следующее: демократические государства не демонстрируют только нравственные или политические достоинства. Как мы видим из истории, демократические государства вели империалистические войны и, строя капиталистическую экономику, продолжают эксплуатировать структурное неравенство и неимущих. Организация «Международная амнистия» была вынуждена признать факты попрания прав человека в западных демократических государствах.

Конкретизирую свой вопрос. Мне кажется, что под процессом, названном Вами пост-исламистскими революциями, Вы имеете в виду пассивные революции. Т.е. с точки зрения действий, направленных на смягчения радикальных требований, а также попытки подвергнуть капиталистической реставрации государство, в форме, включающей и эти требования, Ваши слова заставляют думать об ассоциации с пассивными революциями.

По-моему, революции подобного рода не следует смешивать с «пассивными революциями». Антонио Грамши также указывает на явление пассивных революций как необходимой для жизни элиты стратегией, диктуемой желанием этой встретившейся с волной сопротивления угнетенных элиты одолеть эту волну и даже управлять ею. Вследствие этого элиты желают изменить основные цели оппозиционных движений, придать им иное направление. Если мы взглянем с этой точки зрения, революции не являются результатом такой осознанной стратегии. Революции являются видом восстания, при котором происходят выступления народа и даже свергаются диктаторы, но осуществляются они не выступлением группы революционеров, а уличными протестами и актами гражданского неповиновения широких слоев общества.

Но, конечно, чтобы после оставления диктатором своего кресла протестующие вернулись домой, а в системе государственного правления произошли коренные изменения, необходимо продолжать оказывать давление и контролировать власть предержащих. Это и можно осуществить путем «пассивной революции».


Дениз Йылдырым

Источник: www.sendika.org

Перевод: www.islam-portal.ru

Асеф Баят - профессор социологии и ближневосточных исследований в Университет штата Иллинойс. Занимал должность научного директора Международного института исследований ислама в современном мире, профессором Лейденского университета (Нидерланды) с 2003 по 2009 год. 


Возврат к списку