Исламские новости

Единственная женщина-фотокорреспонтент Газзы 20 Февраля 2014

Единственная женщина-фотокорреспонтент Газзы

Аман Мухаммад в 19 лет стала фотокорреспондентом. Хотя ей предлагали сидеть в офисе, оставаясь редактором, она предпочла отправиться на улицы и снимать войну и ее следы. Сейчас Аман Мухаммад 26 лет. 1

С Аман Мухаммад встретилась турецкая журналистка Чичек Тахаоглу.

Как ты начала снимать?

Когда я только начала учиться в университете, у меня уже было такое желание. Но сначала я попробовала себя в разных областях – работала на телевидении, была корреспондентом, редактором… Потом поняла, что самое подходящее для меня – работа фотокорреспондента. Но я не была уверена в своих силах.

В университете я начала работать в одном местном агентстве. Мой шеф вручил мне сломанную камеру и сказал, что если я смогу ее починить, то буду фотокорреспондентом. Для студента это было ценное предложение. Камеру я быстро починила.

Так ты стала фотокорреспондентом?

Сначала я просто делала снимки для своих статей. Потом, увеличивая число фотографий, я стала именно через них выражать то, что хотела сказать. Когда я стала задумываться о том, не стать ли мне фотокорреспондентом, мой шеф стал интересоваться у меня, не сошла ли я с ума.

Почему?

Потому что Газза очень консервативна. Работа фотокорреспондента не считается здесь женской. Это все равно, что женщине сказать: «Я буду шофером»…

Я понимала своего шефа, но, с другой стороны, понимала и то, что нет никаких причин, по которым я не могла бы стать фотокорреспондентом.

Но когда вы в Газзе делаете что-то, что отличает вас от других, вы попадаете в изоляцию. Можно одобрять это, можно протестовать против этого, но это культура Газзы. Этого не изменить.

У моего шефа были свои политические и религиозные взгляды, связи с политическими движениями. Эти взгляды не отражались в его манере подачи новостей, но спустя некоторое время он начала испытывать давление из-за того, что у него работает женщина-фотокорреспондент. Его начали предупреждать: «Почему ты позволяешь ей ходить по улицам? Пусть сидит в офисе».

То есть суть проблемы была не в том, что ты там работала, а в том, что ходишь по улицам?

Да. Мой шеф забрал мою камеру и закрыл в сейфе. Когда я хотела взять ее, он велел мне видеть в офисе и заниматься редакторской деятельностью. Если я хотела, то могла снимать в офисе… Но моим стремлением было вовсе не сидеть в четырех стенах, снимая цветы. Так начались разногласия между нами.

К тому времени на заработанные деньги я смогла купить свою аппаратуру. Она была, конечно, подержанная, но в очень хорошем состоянии. Если бы меня прогнали с работы, это помешало бы мне найти новую. Поэтому я уволилась по своему желанию.

Ты стала «свободным художником»?

Через две недели после моего увольнения началась война. Это была первая война 2008 года. В такое время женщина-фотокорреспондент на улице вызывает вдвое больше неприязни.

Иностранные женщины-фотографы, приехав в страну, хотя и испытывали немало трудностей, могли вести свою работу. Но они тратили много денег на связь и подобные вещи. Для местных жителей это был источник доходов, проблем не было. Но когда улицы снимала женщина из Газзы, это вызывало неприязнь. Поэтому мне приходилось быть вдвойне внимательной. Спустя некоторое время въезд в страну из-за рубежа был закрыт. Закончилась и война, но я продолжила свою работу.

А как началось твое сотрудничество с международными агентствами?

Я зарегистрировалась на сайте для фотокорреспондентов. Мне начали писать. Сначала я работала с организацией Save The Children, потом с Washington Post и другими. Это было очень позитивно. По окончании первой войны я сотрудничала с разными правозащитными организациями. Когда началась вторая война, я продолжила работать с международными новостными агентствами и общественными организациями.

Как к этому отнеслись твои коллеги-фотокорреспонденты?

Им это не очень понравилось. Мои прежние друзья стали мне врагами.

Может, это была зависть?

Это был больше гнев, чем зависть. Отношение было что-то вроде «Если ты раньше работала в офисе, то почему, выйдя на улицу, начала работать свободным фотографом и переходишь нам дорогу?» Было немало неприятных моментов.

Спустя некоторое время я стала специализироваться на очерках и долговременных проектах.

Т.е. ты перестала заниматься «горячими новостями»?

Нет. Когда перед твоим домом что-то происходит, невозможно не выйти на улицу. Во время второй войны мне было еще тяжелее, потому что я была на девятом месяце беременности уже вторым ребенком. Но я все равно продолжала работать фотокорреспондентом, потому что не могла сидеть дома. Может, работы, сделанные мною в тот период, не самые мои лучшие, но для меня позитивным было уже то, что мне удалось быть матерью и фотокорреспондентом одновременно – ведь я боялась, что, став матерью, потеряю рефлекс журналиста.

Когда я смотрю на фотографии из горячих точек, мне кажется, что снимки, сделанные мужчинами, всегда имеют определенное направление. К небу подняты автоматы и все такое прочее. Тебе не кажется, что женщина смотрит на войну по-другому?

Когда я стала свободным фотографом, один мой друг сказал: «Фотокорреспондентов много. Ты ставь самую низкую цену, чтобы работу заказывали тебе». Я ему ответила: «Я женщина. Поэтому каждый мой снимок будет отличаться от снимков других. Поэтому я не буду ставить низкую цену. Захотят купят, не захотят – нет».

Во время войны надо снимать, как переживаешь случившееся, потому что ты делишься своими фотографиями, чтобы у людей появились какие-то мысли. Если ты будешь снимать только кирпичи или камни, это нечего не выражает. Нужно делать такие снимки, чтобы они вызывали какие-то чувства у людей, а это иногда изматывает.

Мне пришлось видеть много трагедий, разговаривать с людьми, потерявшими своих близких, расспрашивать их о пережитом,  рассказывать о своей жизни, чтобы утешить их. Эти разнообразные связи являются важной частью работы.

Приемом номер один для журналистов является очеловечивание событий, особенно войны. Но я думаю, что придумала свои приемы. Находясь на войне и разговаривая с людьми, потерявшими своих близких, трудно сохранять дистанцию.

Дает ли тебе какое-то преимущество в твоей работе то, что ты женщина?

Приходится много бывать на похоронах. Когда мы отправляемся в чей-то дом, чтобы выразить свое сочувствие, то увидев женщину, близкие умершего более спокойно относятся к нам. Мы заходим в дома, а там обычно бывают женщины и дети, а не мужчины.

Мужчины-фотографы не всегда щепетильны в отношении состояния женщин. Например, женщины в горе, плача, могут снять с себя платок. А фотограф снимает этот момент. Потом женщины просят удалить этот снимок, но это, естественно, невозможно. Я же стараюсь быть щепетильной в такие моменты.

Живя в Газзе, имеешь ли ты возможность часто ездить в другие страны?

Да, хотя это несколько затруднительно. Мне пришлось целый месяц регулировать разные вопросы, чтобы выехать из страны. Из Газзы я выехала в Египет, потом в США. Оставив детей в США, я приехала в Стамбул, потому что снова вернусь в Америку, чтобы заняться одним проектом. Он начнется только в марте, но я не хочу, вернувшись в Газзу, снова застрять там.

А до этого я буду работать над проектом о жертвах войны, имеющим широкую географию – от Газзы до событий 11 сентября. Мне придется договариваться с людьми по телефону, посылать электронные сообщения, рассказывать о себе, иногда убеждать. Например, мне предстоит увидеться с человеком, выжившим в катастрофе 11 сентября. Между тем, я мусульманка и ношу платок. Т.е. это достаточно сложная работа.

Какой интересный проект! Не расскажешь ли кратко о нем?

Проект называется iWar. Его целью является показать, что война не ведает этикета в отношении какой-то религии или народа, она ранит всех. Это будут портреты. Я буду фотографировать жертв войны вместе с вещами, которые они считают ценными для себя.

Кроме того, я работаю над проектом Diaspora. В его рамках я создаю фотопортреты людей, которые после волнений в арабских странах были вынуждены покинуть родину.

Ты сотрудничаешь только с международными агентствами и правозащитными организациями. На тебя не оказывают давление власти, сторонники войны?

Нельзя сказать, что в Израиле меня очень любит. Я стараюсь помочь наладить мосты между теми, кто стремится к разумному диалогу. Но и у меня есть свои принципы, как жительница Газзы, я часть этих событий. У меня есть друзья из Израиля, которые против политики правительства в Палестине.

Но это очень тонкая грань, опасная и напряженная. В результате я живу в Газзе, а здесь у власти «Хамас». Я не сторонница правительства, но и не противница. Я действую так, как считаю правильным. Может, какие-то мои высказывания и ошибочны. Я не хочу быть политической активисткой. Я должна придерживаться нейтралитета и рассказывать обо всем так, как есть.

Есть ли в Газзе другие женщины-фотокорреспонденты?

Насколько я знаю, нет. Женщины, взяв в руки камеру, начали снимать, но не в качестве фотокорреспондентов. Многие молодые женщины пытались делать это, но они быстро сдаются. Между тем, надо быть терпеливой и продолжать, несмотря ни на что.

Чичек Тахаоглу

Источник: http://bianet.org/

Перевод Гульсарии Ахметзяновой специально для Исламского портала


Возврат к списку