Исламские новости

Ислам в Европе: тенденции и перспективы 15 Ноября 2019

Ислам в Европе: тенденции и перспективы







Ислам в Европе характеризуется множеством течений и движений, в той или иной степени связанных со странами происхождения мусульманских мигрантов.

В последние годы радикализация джихада привела к усилению внимания к исламу средств массовой информации, политического мира и служб безопасности. На самом деле мусульманское присутствие в Европе является гораздо более сложным явлением, чем общественные дебаты. Оно характеризуется множеством течений и движений, в той или иной степени связанных со странами происхождения мусульманских мигрантов.

В последние годы ислам и мусульмане стали важной частью публичного дискурса, сливаясь с другими темами, такими как иммиграция и свободное передвижение рабочих в пределах Европейского Союза, в котором до сих не преодолен связанный с беженцами кризис. Слияние этих трех тем в один большой вопрос является одним из элементов, объясняющих рост нынешних национал-популистских движений. Ясно, что терракты, совершенные от имени Исламского государства, способствовали этим событиям. Но у СМИ и общественного мнения короткая память, и они, похоже, забыли, что в 1970-х и 1980-х террористические атаки не только не имели связи с исламом, но в Европе и Северной Америке они были даже более многочисленны, чем последняя волна [1]. Цель этой статьи, однако, состоит не в том, чтобы предложить очередной анализ «исламского терроризма», а в том, чтобы дать обзор текущей ситуации ислама в Европе. Как мы собираемся доказать, нынешний кризис, который имеет решающее значение для формирования политики как в Европе, так и в Соединенных Штатах, на самом деле является многомерным, характеризующимся серией напряженности между европейским обществом и мусульманами, как среди самих мусульман, так и среди европейцев.

 

Кто они – европейские мусульмане и сколько их?

Прежде всего, важно понять, что подразумевается под европейским исламом [2]. Мусульманское присутствие в Европе не является новым явлением. Иммиграции происходила, в основном, с 1945 года, хотя мы знаем, что мигранты стали появляться здесь и раньше, особенно в Великобритании и Франции. Но эта точка зрения игнорирует присутствие мусульман в Восточной Европе, чье происхождение восходит к татаро-монгольским нашествиям. В случае юго-восточной Европы османская экспансия дала жизнь албанским, боснийским и помакским общинам, турецким этническим группам и другим существующим мусульманским общинам. С расширением в 1990-х годах Европейский Союз включил эти области с исторически проживающими здесь мусульманами в свои границы.

Во-вторых, необходимо научиться с некоторым скептицизмом относиться к статистике о количестве мусульман в Европе. Действительно, часто эта статистика является просто «оценкой», а в некоторых странах оценки, сделанные правительственными или академическими органами, значительно отличаются от оценок, заявленных исламскими организациями. Например, в Венгрии оценки колеблются от 25 000 до 50 000 мусульман, во Франции - от 2 до 4 миллионов, в Чешской Республике - от 4 000 до 10 000, а в Беларуси - от 20 000 до 50 000 [3]. В других государствах расчеты основаны на количестве представителей традиционно мусульманских этнических групп. Например, в Восточной Европе, переписи населения, которые происходят обычно каждые 10 лет, включают вопрос о религиозной принадлежности. В принципе, эти последние результаты должны быть наиболее достоверными, но следует учитывать, что по разным причинам люди скрывают свою религиозную принадлежность.

В-третьих, необходимо определить роль, которую играет ислам в мотивировании и идентификации этих мусульманских общин. Религиозность - это сложная концепция, которую турдно измерить, хотя рассмотрение религиозной практики может стать отправной точкой. Данные из Швеции и Норвегии дают нам первое указание. В обеих странах государство субсидирует все зарегистрированные религиозные общины, даже если они отличаются от лютеранской национальной церкви, чтобы обеспечить им равные материальные возможности. Но чтобы получить государственное финансирование, эти сообщества должны регулярно предоставлять обновленные списки своих членов. В Норвегии в 2015 году в мусульманских религиозных общинах, получающих государственное финансирование, насчитывалось 141 027 членов, и это число сильно отличается от показателя, рассчитанного на основе этнической принадлежности – 245 415 мусульман. В Швеции этническая оценка около 400 000 мусульман была на 50% ниже по сравнению с числом членов мусульманских ассоциаций, получающих государственное финансирование. В исследовании, опубликованном в 2006 году о мечетях Дании, из серии опросов Лене Кюле пришла к выводу, что около 30% мусульман регулярно посещают мечети, от 20 до 25% принадлежат к ассоциации, связанной с мечетью. 30% определили себя как не очень религиозные, 30% очень религиозные, а остальные - как умеренно религиозные. Интересно отметить, что 35% считают, что ислам никак не влияния на их одежду, повседневную жизнь или взгляды на общество и политику, а 85% считают, что религия не повлияла на их видение датского общества [4]. Однако мы можем с уверенностью предположить, что эти результаты были бы другими, если бы опрос проводился сегодня: во Франции, во время опроса, проведенного в 2011 году FIFG, менее половины мусульманского населения считали себя практикующими [5].

Однако все сказанное не отвечает на вопрос: кто является мусульманином? Это вопрос, который выходит далеко за рамки простой статистики. Согласно одному из ответов, который все чаще используется в мире социологии [6], мусульманин - это тот, кто определяет себя как такового. Этот метод имеет то преимущество, что освобождает исследователя от необходимости принимать решение с того момента, как потенциальные собеседники делают это вместо него. Если этот метод говорит нам что-то о категории людей, которые считают себя мусульманами, он очень мало говорит нам о том, как они пришли к выводу, что они мусульмане и, следовательно, о том, что такое ислам. С другой стороны, если бы мы обратились к исламской традиции, мы, вероятно, получили бы ответы, которые трудно перевести в статистические данные: классические труды утверждают, что вера и исламское поклонение основаны на пяти столбах. Коран утверждает, что мусульманин - это тот, кто верит в Бога и его Пророка, совершает ритуальную молитву (салат) и дает милостыню (закят) [7].


Многоконфессиональный контекст миграции

Опыт мусульманских иммигрантов в Европе (как в Америке и Австралии) является наиболее экстремальной формой этого процесса. Несколько десятилетий назад, когда я начал изучать опыт мусульманских мигрантов в Европе, у меня была возможность сопровождать исследователя, работающего со мной, в местную мечеть. Его цель состояла в том, чтобы изучить, как мусульманское сообщество решило проблему погребения мертвых в соответствии с законами ислама. Мы беседовали с группой молодых людей, которые обсуждали, как следует укладывать мертвого в могилу, высказывая при этом две разные точки зрения. Каждый утверждал, что его мнение основывается на Коране (в действительности, в Коране ничего не говорится об этом).  Дальнейшие исследования помогли выяснить, что обе позиции отражали погребальные обычаи двух разных районов Пакистана, из которых мигрировали семьи этих молодых людей. В контексте иммиграции мусульман призывают проводить различие между доктринами и практиками, необходимыми для сохранения верности исламу, и тем, от чего можно отказаться как от культурного наследия. В этом процессе наиболее мотивированными для поиска решения были молодые люди (особенно женщины) с их личным опытом и европейским образованием.

24194704.708806.9790.jpeg
Фото: Русская Семерка

На этом этапе – это были 90-е годы XX в. – новые поколения начали проявлять инициативу в исламских организациях, и, хотя связь со странами происхождения оставалась достаточно сильной, им все чаще приходилось обращать внимание на другие национальные и международные приоритеты. В определенной среде, особенно в местах компактного проживания определенных этнических общин, можно было воссоздать в той или иной форме элементы традиционной общины. В связи с этим, около двадцати лет назад, в попытке разработать типологию путей интеграции, одним из шести предложенных мною вариантов был процесс «коллективной изоляции», осуществляемый сообществами, чтобы чувствовать себя защищенными [8]. В другой среде могло произойти ослабления первоначальной этнической идентификации, компенсируемый более тесной идентификацией с общими приоритетами ислама в целом. Этой модели свойственны конфликт: во-первых, между поколениями (молодыми люди и их родителями, которые являются более "традиционными"), во-вторых, социальные (между молодыми мусульманами и окружающим европейским обществом). В то же время очень часто сохранялись расширенные семейные отношения, а с ними - связи со странами происхождения. В наше время эмиграция больше не представляет собой постоянный разрыв с местом происхождения и, благодаря легкости поездки у многих молодых мусульман есть возможность вступить в прямой контакт с различными взглядами на ислам [9]. С другой стороны, этот обмен также может быть опасным, особенно если он происходит с регионами с войнами, насилием или нестабильной ситуацией. В отдельных крайних случаях посещение семей в Пакистане, Сомали или Алжире стали путями, приведшими молодых людей к радикализации.

Продолжение следует

Источник: https://www.oasiscenter.eu/fr/islam-en-europe-tendances-perspectives

Перевод специально для Исламского портала

 

[1] D’après l’entrée « Terrorism in Europe » de Wikipedia, l’attaque la plus mortelle qui ait eu lieu en Europe a été celle effectuée par des séparatistes sikhs sur le vol n. 182 d’Air India, qui fit 329 morts en juin 1985. Un graphique publié sur « The Economist » le 6 septembre 2016 montre que sur les deux années 2015-2016 le nombre des victimes du terrorisme en Europe n’a pas été plus élevé que celui qui a été enregistré dans les années 1970 et 1980 (https://econ.st/2ApjK9X).

[2] La question est discutée par Nadia Jeldtoft, On defining Muslims, in Jørgen S. Nielsen, Samim AkgönülAhmet AlibašicBrigitte Maréchal et Christian Moe (dir.), Yearbook of Muslims in Europe, vol. 1, Brill, Leiden 2009, pp. 9-14.

[3] Les statistiques par pays présentées dans cet article proviennent (sauf indication contraire) d’Oliver Scharbrodt, Samim Akgönül, Ahmet Alibašic, Jørgen S. Nielsen, Egdūnas Račius (dir.), Yearbook of Muslims in Europe, vol. 8Brill, Leiden 2016.

[4] Lene Kühle, Moskeer i Danmark : islam og muslimske bedesteder, Univers, Højbjerg 2006, pp. 43-47.

[5] Franck Frégosi, France, in Jørgen S. Nielsen, Samim Akgönül, Ahmet Alibašic, Egdūnas Račius (dir.), Yearbook of Muslims in Europe, vol. 4, Brill, Leiden 2012, pp. 212-213.

[6] Un bon exemple de cette approche est la série d’études menées par l’Open Society Institute, Muslims in Europe : A Report on 11 cities, Open Society Institute, Budapest 2010.

[7] Voir par exemple les versets 2,43 et 2,77 ; 5,12 ; 9,5 ; 19,55 ; 24,56 ; 31,4 ; 57,13 et 73,20.

[8] Jørgen S. Nielsen, Muslims in Europe : History revisited or a way forward ?, « Islam and Christian-Muslim Relations », n. 8 (1997), pp. 135-143.

[9] Peu de recherches ont été effectuées sur les conséquences de ce processus, mais cela vaut la peine de mentionner celle de Gill Cressey, Diaspora youth and ancestral homeland : British Pakistani/Kashmiri youth visiting kin in Pakistan and Kashmir, Brill, Leiden 2006.


Возврат к списку